– Да… – прошептал бухгалтер Сева.

– Шифр сейфа, живо!

– Я не знаю, – быстро ответил Сева и, увидев помрачневшие глаза Орла, завопил, неумело перекрестившись: – Не знаю, правда не знаю, Богом клянусь, не знаю!

Он явно не врал. Орел мгновение смотрел ему в глаза, а потом повернулся к «физикам»:

– Доставайте, ребята, свои игрушки. Не подведите, на вас смотрит вся страна.

Тощий «физик» с длинными изящными пальцами открыл свой кейс, в котором оказался хитрый электронный приборчик, подсоединил его к замку сейфа, побегал пальцами по клавишам, и через несколько минут приборчик, радостно пискнув, выдал код замка. Орел набрал его и распахнул дверцу сейфа.

На полках стояли в прозрачных коробках дискеты, лежали стопки документов (наверняка со сверхсекретной информацией), несколько толстых пачек долларов и небольшая деревянная шкатулка. Никита бегло просмотрел несколько документов.

– Приходи, кума, любоваться. Везде подписилибо Бурмистрова, либо Тарчевского. А это не твои ли, Сева?

Сева уныло кивнул.

– Подписей Любомирова нет. Он что, правда был непосвященным, Сева?

– Спросите об этом Бурмистрова, я же ничего не знаю. Одно могу сказать точно: здесь я ни разу Любомирова не видел.

– Жаль, – сказал Никита.

– Почему жаль? – не понял Сева,

– Тебе не въехать.

Никита отложил документы, вытащил шкатулку, поставил ее на стол и распахнул крышку. В шкатулке плотными рядами лежали бархатные мешочки.

– Хочешь поспорим на ящик «Балтики», что я знаю, что в этих мешочках, Русанов? – сказал Никита.

Дима усмехнулся:

– Нашел дурака. Я тоже знаю.

Никита развязал один из мешочков, осторожно наклонил его, и на столешницу со стуком посыпались крупные изумруды. В остальных мешочках тоже обнаружились сверкающие зеленые камни.

– Господин эксперт, порадуйте нас, – подмигнул Никита Русанову.

– Только ты учти, что я так, на глазок… – сказал Русанов. – Ну что ж, если на глаз, то я думаю, что камней здесь где-то лимона на два, а то и на два с половиной «зеленых». Камни, судя по всему, опять из Балышева.

Никита посмотрел на бухгалтера:

– А скажи-ка мне, Сева, камушки эти по каким-либо документам проходят или как?

– Я не помню…

Никита, глядя Севе в глаза, укоризненно покачал головой.

– Нет, не проходят они, – быстро сказал вдруг Сева. – Неучтенные это камни. Еще Тарчевский их Бурмистрову возил, из Балышева, как правильно сказал ваш товарищ.

– Ох, работы тут не только нам, но и Белавину, и таможне надолго хватит. Только вот судить кого? Н-да, не повезло тебе, Сева, кроме тебя, судить-то теперь некого, – сказал Никита.

– Как это – некого?! – закричал Сева. – А Бурмистрова, а Рудина… И этого…

– Ну, ну, Сева, кого еще?

– Разве этого мало? Они же начальники, я ни причем!

– Хорошо. Проводите нашего нового друга Севу в автобус, – скомандовал «физикам» Никита Орел. – Пусть пока там побудет, за жизнь как следует подумает. Нам с ним длинный разговор предстоит. А давай-ка, Русанов, возьми кого-нибудь из «физиков». И знаешь что, Русанов, тащите сюда Любомирова. Потрясем буржуина. Не верю я, что он ничего не знает.

Через пять минут Любомиров был доставлен к старшему – стало быть, к Никите Орлу. Безукоризненно повязанный стодолларовый галстук Любомирова сбился на сторону, тем не менее его владелец держался самоуверенно. Он с интересом оглядел мрачное подземелье, присвистнул и сказал как ни в чем не бывало:

– Это и есть отдел «зет»?

Никита и думать не думал, что в этой ситуации у Любомирова хватит наглости заявлять, что он знает про отдел.

– Это и есть, – подтвердил он. – Что вы нам имеете сообщить об отделе «зет»?

– Ничего, кроме того, что Бурмистров собирался посвятить меня в его существование. Но не успел. – Он нагло улыбнулся Никите.

«Крепкий орешек» – подумал тот. – Расколоть его будет ой как сложно… А ведь он знает или догадывается, что офис прослушивайся, поэтому и заговорил об отделе. Если бы сказал, что ничего не знает, его можно было бы подловить, демонстрируя запись. Да, мужик умен. Ничего, на этом деле выкрутится, попадется на следующем. Уж там-то я из него кишки повыпущу. А может, свои отстрел объявят. Как на Борю Тарчевского. Тот тоже нагло так улыбался… Родственники, одного поля ягоды».

– Вы хотите сказать, что не знаете ни про рудник, ни про неучтенные камни, ни про левые операции фирмы? – спросил Никита.

– Точно, – обрадовался Любомиров. – Именно это я и хотел сказать.

– И ваш дядюшка, скажете, не посвящал вас ни во что?..

– С дядюшкой мы были не в лучших отношениях. С самого детства.

– Почему же в таком, случае он вам отписал все имущество?

– Для меня это тоже загадка. Впрочем, радостная. Не могу до сих пор прийти в себя от счастья.

– Так-так, значит, не хотите говорить правды.

– Я думаю, вам лучше поговорить не со мной, а с моим адвокатом, – еще шире улыбнулся Любомиров. – А сейчас позвольте идти. Фирма в ужасном положении. Мне нужно много работать.

– Вы даже не хотите взглянуть на дядюшкины левые изумруды?

– Изумруды? Вот эти? Прекрасные камни. Жаль, что дядюшка с Бурмистровым не занимались ими официально. Я исправлю их ошибки. С этого времени фирма будет заниматься только законными сделками.

– А вы, похоже, уже метите в кресло президента?

– Не буду забегать вперед и торопить события, по… не вижу, честно говоря, кто бы мог занять этот пост.

– Ничего, скоро увидишь, – усмехнулся Русанов.

– Простите, не понял? – переспросил Любомиров.

– Это я так, с собой разговариваю.

– Вы можете идти, Любомиров, – сказал Орел. – До скорой встречи.

– Но что вы имели в виду, говоря «Скоро увидишь»? – еще раз обеспокоенно спросил Русанова Любомиров.

– Тебе сказали, иди – значит, иди!! – прервал его расспросы Никита. – Или, может, хочешь поехать с нами в отделение?

Любомиров ушел, а Никита схватился за голову:

– Я совсем одурел от удачного завершения дела, Дима. Нам же нужно открыть и другой отдел «зет». Тащи сюда бухгалтера Севу. Пусть показывает, где вход.

– Он не знает.

– Все равно тащи. А вдруг…

11

Рудин отсиживался в снятой недавно квартире. Ни в одну из своих законных он ехать сейчас не мог. Даже если Бурмистров с Рихтером мертвы, кто-то из охраны Рихтера мог его опознать. Мог или нет – вот в чем вопрос.

В любом случае передышка ему не помешает. И хотя Рудин не находил себе покоя, от бездействия метался по квартире, «как лев в клетке», самодовольно думал он о себе, тем не менее свое пребывание здесь он мог все же в какой-то мере засчитать за отдых. По крайней мере за ним никто не гнался, а он ни от кого не бежал…

Он старался не пропустить ни одного выпуска новостей, однако по телевизору сюжета о Рихтере с Бурмистровым до сих пор не было. В чем дело? Новость не считают важной? Или это какая-то милицейская уловка? Еще не готов материал или его не будет вовсе? Как же узнать, подозревают его или нет?

И тут Рудин вспомнил об Антошке. Позвонить, что ли, ему, он чем поможет? Правда, Антошки с утра не было на работе – позвонил, сказал, что приболел. Небось дурака валяет. Но если и впрямь приболел не сильно, пусть смотается в фирму и узнает, что к чему.

Однако квартирный телефон Антона не отвечал. Хорошо, что Рудин выбил всем своим сотовые, чтобы вызывать на работу в любое время, да и мало ли что еще от настоящего охранника может понадобиться, и добивался от подчиненных, чтобы сотови-ки всегда были в рабочем состоянии.

Сотовый сработал:

– Алло, – почти сразу же отозвался Антон.

«Хороший мальчик, – подумал Рудин. – Следует наказам начальника».

– Ты чего, Антон, дома-то не сидишь?

– Как не сижу? – довольно натурально удивился Антон. – Дома я, болею, Николай Васильевич! Дома, а где же еще?

– Почему же трубку не снимаешь? Я тебе звоню, звоню по городскому…